Михаил Чумаков — «генерал», побеждающий вирусы

Чтобы достичь своей цели Михаилу Чумакову пришлось работать в землянке в тайге, бороться с параличом и глухотой, провозить втайне вирусные штаммы через границу, пить экспериментальные вакцины литрами и разбивать бюрократические препоны — всё ради того, чтобы спасти человечество.

В 30-е годы ХХ века в России началось активное освоение Дальнего Востока. Одновременно с массовым наплывом новых людей в таёжные земли с Дальнего Востока начали приходить тревожные новости: люди умирали. Красная Армия слала депеши — Срочно! Красноармейцы засыпали на посту и не просыпались. Их находили мёртвыми.

В 1934 году в тайге пропала группа из 20 топографов и геологов. Через две недели после того, как группа молодых специалистов отправилась в экспедицию, из тайги вернулись две осёдланные лошади с одним седоком. Он был в очень тяжёлом состоянии и через несколько дней скончался в больнице.

Обострение советско-японских отношений лишь усугубляло ситуацию, было крайне необходимо срочно выявить причину этих смертей и найти способ борьбы с ней.

В 1937 году Советское правительство отправляет на Дальний Восток новую экспедицию — врачей-вирусологов. Возглавлял «боевой» отряд учёных профессор Лев Зильберг, глава Центральной вирусологической лаборатории Наркомздрава РСФСР. По его личному требованию, вся остальная команда вирусологов состояла из молодых специалистов, вчерашних выпускников. Причины такого выбора Лев Александрович обосновал так: «они лишены старых заблуждений насчёт возможного заболевания и не восприимчивы к различным поверьям». Среди команды молодых спецов был Михаил Чумаков.

Работать приходилось в тяжёлых условиях, далёких от стерильных лабораторий. Вместе с собой из столицы в тайгу молодые вирусологи привезли подопытных крыс, на них проверялись гипотезы, в них впрыскивали сыворотку из тканей жертв «невидимого убийцы». Учёным предстояло выявить тип возбудителя заболевания и его основного носителя. При этом все исследования приходилось проводить в избах, в палатках, грубо говоря — на коленке.

Достаточно быстро было установлено, что это не бактериальное заболевание, а значит оставался лишь один ответ — вирус. Рабочей гипотезой было, что это вирус энцефалита. (тем более, что в Японии незадолго до этого произошла вспышка японского энцефалита, переносимого комарами).

«В наших официальных документах, когда мы отправлялись на Дальний Восток, было написано — что мы отправляемся для изучения летнего энцефалита — вспоминал руководитель экспедиции Лев Зильберг. — Я не был убеждён в этом, и мы составили три научных плана. Первый план на тот случай, если это действительно летний энцефалит, второй план — если это какой-нибудь другой энцефалит. И, наконец, третий план — на случай, если это вообще не энцефалит…».

Анализ собранных данных показал, что в случае таёжного энцефалита комары, как носители вируса, отпадают — вспышки начинались весной, когда комаров ещё не было. Воздушно-капельный способ заражения также отметался — люди, контактировавшие с больными, не заражались от них. Карты заболевших, взятые в архиве больницы местного леспромхоза, показывали, что заболевают энцефалитом в основном весной люди, работающие в тайге и часто не имеющие никакого контакта между собой.

Сравнив все данные, участники экспедиции пришли к выводу, что основным носителем могут быть клещи. Кривая укусов коров клещами, составленная одним ветеринаром во Владивостоке, полностью совпадала с кривой нарастания заболевания энцефалитом у людей, отличаясь лишь на временной сдвиг в две недели. Оставалось выяснить, какие именно клещи являются носителями вируса. Проведённые исследования указали на два типа клещей: иксодовые клещи (лесной и таёжный).

Работа в тайге была небезопасной, вирус также охотился на своих укротителей. Паразитолога Бориса Померанцева в тайге укусили клещи, и он скончался от энцефалита. Заразились и заболели паразитолог Александр Мончадский и лаборантка Евгения Гневышева, флотский врач Валентин Соловьёв. После возвращения в Москву от полученного заражения скончались Наталья Уткина и Надежда Каган.

Михаил Чумаков препарируя труп, скончавшегося от энцефалита больного, поранился осколком височной кости и сам заразился. Коллеги ввели Чумакову сыворотку, которую он до этого приготовил из крови выздоровевшего после энцефалита человека. Жизнь Михаилу Чумакову удалось спасти, но до конца жизни он будет ходить с парализованной правой рукой и слуховым аппаратом.

Несмотря на недуг Чумаков продолжал бороться с вирусом. В итоге он вместе со своими коллегами создал первую прививку против клещевого энцефалита (название которое дал этой болезни именно Михаил Чумаков). Михаил Чумаков, Анатолий Смородинцев (руководивший 2-й и 3-й экспедициями на Дальний Восток), а также их коллеги участвовавшие в создании вакцины получили Сталинскую премию за свою работу.

После войны в СССР с запозданием, по сравнению с развитыми странами Запада, стали случаться очаговые вспышки полиомиелита. Рост благосостояния советских граждан вёл к появлению болезней «цивилизованного мира». Пока люди обитали скученно и в антисанитарных (по нынешним представлениям) условиях, дети заражались вирусом полиомиелита в раннем возрасте и их организм легко справлялся с болезнью, без особых последствий. Бонусом — приобретался иммунитет к вирусу. Улучшение условий жизни для многих миллионов простых людей, особенно заметное после 30-х годов прошлого столетия, привело к изменению эпидемической ситуации. Дети стали заболевать в более зрелом возрасте, когда организм уже почти сформировался. Также полиомиелитом заражались и взрослые, при этом смертность заболевших в зрелом возрасте составляла 20%.

Такую изнанку гигиены достоверно выявили в марокканском городе Касабланка, где в чистеньком европейском квартале больных полиомиелитом насчитывалось в 20 раз больше, чем в антисанитарном бидонвиле.

В 1921 году тогда ещё будущий президент США Франклин Рузвельт заболел полиомиелитом в возрасте 39 лет. После перенесённой болезни у него отказали ноги, и мы его помним в инвалидной коляске. По инициативе Рузвельта в 1938 году был создан Национальный фонд борьбы с детским параличом, который взял на себя финансирование работ по созданию вакцины против полиомиелита.

В 1955 году на базе Института вирусологии был создан Институт полиомиелита и вирусных энцефалитов СССР, который возглавил Михаил Чумаков.

В США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, в скандинавских странах в 50-х годах прошла целая лавина эпидемий. В этих странах ряд эпидемических вспышек отличался тяжёлыми клиническими проявлениями — поражалась дыхательная мускулатура. Потребовалось создавать специальные отделения в больницах с дыхательной аппаратурой — «железными лёгкими» — без их помощи дети погибали в первые же дни болезни. В СССР основным очагом вспышки полиомиелита была Прибалтика.

Для спасения жизни и здоровья детей нужно было принимать экстренные решения, зачастую минуя все «протоколы». В США работы над созданием прививки от полиомиелита начались ещё до войны, была собрана серьёзная база материала для исследований. В 1949 году Д. Эндерс и Ф. Роббинс смогли доказать, что вирус полиомиелита можно культивировать в клетках почек обезьян. После этого открытия изобретение вакцины было делом времени.

Первую вакцину от полиомиелита сделал Джонас Солк из Питтсбургского университета, сын эмигрантов из Российской Империи. Грант на свои исследования он получил от Национального фонда борьбы с детским параличом, основанным Франклином Рузвельтом. Солк выбрал в качестве решения создание инактивированной («убитой») вакцины. Вирус, выращенный в почках обезьян, затем убивался формалином, и уже на его основе создавалась прививка.

Прививка Солка была готова в 1953 году. В 1954 году он испытал её на 5000 детей в Питсбурге. Исследования показали, что полученная вакцина предохраняет от паралитического заболевания 60-80% детей, вакцинированных обязательно дважды или более. У данной вакцины была своя ахиллесова пята: если вирус не убить до конца, то дети вместо прививки получат инъекцию живого активного вируса. Немногие фармацевтические компании были готовы пойти на такой риск, сопряжённый с дальнейшими многомиллионными исками, к тому же само производство этой вакцины было очень дорогим.

В 1955 году в США произошла трагедия с вакциной выпущенной Cutter Laboratories: 40 тысяч детей заразились полиомиелитом после прививки — вместо вакцины им был впрыснут живой вирус. Суд установил виновность именно фармацевтической компании, с Солка и вакцины были сняты все обвинения. Однако после этого, чтобы убедить американцев прививаться этим препаратом, пришлось звать на помощь Элвиса Пресли, который сделал себе прививку в прямом эфире. Это был самый знаменитый укол Элвиса.

18 января 1956 года центральные советские газеты опубликовали сообщение ТАСС: «Отъезд советских учёных-медиков в США. Вчера из Москвы в США выехала группа учёных-медиков — директор Института по изучению полиомиэлита профессор М. Чумаков, старший научный сотрудник этого института М. Вершилова, директор отделения вирусологии Института экспериментальной медицины профессор А. Смородинцев и научный сотрудник Л. Лукин. Советские учёные ознакомятся в США с методами лечения полиомиэлита и приготовления вакцины д-ра Солка».

По существующей легенде с собой в США Михаил Чумаков вёз дипломат с долларами (им его снабдил Анастас Микоян, который в то время курировал и Минздрав, и Институт полиомиелита). Во время своей поездки в США в 30-е годы Микоян подружился с Генри Фордом, в 56-м он попросил семью Фордов помочь нашим вирусологам с установлением контактов с американскими учёными. Михаил Чумаков и Анатолий Смородинцев должны были привезти в Россию все интересные наработки американцев в области борьбы с полиомиелитом.

Первым делом в США Чумаков, Смородинцев и Вершилова (жена Михаила Чумакова, вирусолог и специалист по вирусу полиомиелита) посетили лабораторию Джонаса Солка, который передал технологию производства своей инактивированной вакцины. (После возращения домой всего лишь через полгода Михаилу Чумакову удалось наладить выпуск вакцины Солка в СССР.)

Одновременно с Солком над созданием вакцины от полиомиелита работал Альберт Сейбин (родился в Российской Империи, в 1921 году его семья эмигрировала в США). В 1941 году Альберт Сейбин получил данные, что вирус полиомиелита попадает в организм человека только через пищеварительный тракт с водой и пищей. Поэтому, он был в этом убеждён, лучший способ попадания вакцины в организм — пероральный. В отличие от Джонаса Солка, Альберт Сейбин считал, что вакцину надо делать из живого, ослабленного вируса.

В университете Цинциннати, где работал Сейбин, он проделал колоссальную работу по селекции ослабленных полиовирусов. Полученные штаммы были должным образом аттенуированы (ослаблены), были стабильны (они не менялись после прохождения пищеварительного тракта) и испытаны на 9000 обезьян. Мало того раствор с полученным ослабленным вирусом полиомиелита Сейбин испробовал сам, дал его своей жене и детям, а также провёл исследование его воздействия на группе американских заключённых. Но на дальнейшие исследования он не получил добро: чиновники от Минздрава не хотели лишний раз рисковать (у них уже была одобренная вакцина Солка), а фармацевтические компании не были заинтересованы в появлении дешёвой вакцины в противовес выпускаемой ими дорогой вакцины доктора Солка .

Опыты Сейбина были уникальны: ни в одной другой американской лаборатории не было проведено таких тщательных исследований. Однако, эта работа была не нужна американскому здравоохранению, но именно эти штаммы больше всего заинтересовали наших учёных. Благодаря связям семьи Фордов советским учёным удалось установить контакт с Альбертом Сейбиным, а Марина Ворошилова успешно провела переговоры, убедив Сейбина поделиться штаммами ослабленного полиовируса. Сейбин получил средства для продолжения своих исследований, а Чумаков и Смородинцев штаммы, на основе которых можно было сделать вакцину.

На обратном самолёте в СССР советские учёные везли с собой чемоданчик с почками зелёной обезьяны, в которых жил ослабленный вирус полиомиелита. Во время этого визита в США Михаил Чумаков и Альберт Сейбин сдружились и продолжали общаться до самой смерти. Вскоре Сейбин посетил СССР сам и ознакомился с работой, которую успели сделать Чумаков и Смородинцев. «Советская промышленность способна произвести то, чего не делают в наших странах из-за отсутствия выгоды, » — так резюмировал увиденное Альберт Стейбин.

По возвращении в Россию Михаил Чумаков первым делом наладил производство инактивированной вакцины Солка, выпуск которой в СССР начался через полгода после возвращения советских учёных из командировки. Анатолий Смородинцев, который ещё до командировки работал над созданием «живой» вакцины, продолжил свою работу, имея на руках штаммы, полученные от Сейбина. Созданная им вакцина была безопасна, обладала высокой эффективностью и вирус сохранял свою стабильность, не менялся, проходя пищеварительный тракт.

К тому же наши учёные смогли серьёзно удешевить вакцину, разработав методику, благодаря которой из одной обезьяньей почки получалось 5 литров вакцины. Если производство вакцины Солка обходилось в 10 рублей, то созданная нашими учёными «живая» вакцина стоила 5 копеек. В 1958 году Альберт Сейбин сам посетил СССР и привёз с собой новую партию подготовленных им штаммов (в этот раз официально, получив разрешение у Госдепа США). По возвращению в США, выступая перед Конгрессом Альберт Сейбин заявил: «Лучше всего утилизируют почки обезьян советские вирусологи. Они — рекордсмены мира в этой области. Учиться надо у них».

Михаил Чумаков предложил выпускать вакцину не в ампулах (её надо было либо капать на кусочек сахара, либо принимать вместе с сиропом), а помещать её во внутрь сахарного драже. Так появились знаменитые сладкие шарики, которые выпускала московская кондитерская фабрика имени Марата.

Но на пути массовой вакцинации стояли чиновники Минздрава (в этот раз советского) никто не хотел брать на себя ответственность (тем более, что Чумакову уже удалось запустить производство проверенной в США вакцины Солка). Доводы о том, что из-за сложности и дороговизны производства невозможно получить её в необходимых для победы над эпидемией объёмах, указание на недостаточную её эффективность (60-70% от привитых и лишь на несколько лет) — не помогли убедить чиновников, дорожащих своим креслом. Тогда Михаил Чумаков решил прыгнуть через их голову и позвонил Микояну. Анастас Микоян, который сильно переживал за будущее своих многочисленных внуков, задал лишь один вопрос: «Вакцина хороша?». Получив утвердительный ответ (Смородинцев уже испытал препарат на своей пятилетней внучке, а Чумаков дал выпить вакцину своим сыновьям), Микоян сказал одно слово: «Прививайте!».

Смородинцев и Чумаков отправились с ампулами в Таллин, где лично убеждали детей в школах и детских садах в безопасности вакцины на личном примере. На глазах детей членкоры Академии Наук выпивали лекарство, заедая его сахаром. Так в 1958 году началась массовая вакцинация детей от полиомиелита. С появлением сахарных драже из фабрики Марата процесс ускорился и к 1960 году в СССР уже было привито 77 миллионов человек. Вспышки полиомиелита прекратились.

Одной особенностью «живой» вакцины, которой особенно гордились Михаил Чумаков и Альберт Сейбин, был «иммунитет из песочницы»: привитый ребёнок выделяет вакцинный вирус в течение примерно двух недель после прививки. Непривитый ребёнок «заражался» вакциной от привитого соседа, таким образом число привитых детей существенно возрастало, а коллективный иммунитет вырабатывался гораздо быстрее.

О способности своего друга Михаила Чумакова пробивать бюрократические и административные барьеры Альберт Сейбин сказал следующее: «Русские провели молниеносную войну против полиомиелита и победили, затратив на поражение противника в десять раз меньше времени, чем американцы… С сожалением должен сказать, что в моей стране дела двигаются гораздо медленнее. По моему мнению, это из-за того, что у нас нет Генерала Чумакова, который взял бы всю ответственность на себя».

Если к 1960 году в СССР полиомиелит был практически побеждён, то в Японии всё только начиналось. До 60-го года японские медики не считали полиомиелит серьёзной угрозой, однако, когда число заболевших за год выросло вдвое — врачи забили тревогу. Японское правительство закупило американскую вакцину Солка. Но она была дорогой и, как уже было указано, не обеспечивала 100% результат. В то время обычные японцы уже знали об успехах советских учёных, что в СССР победили полиомиелит. И они стали требовать русское сахарное драже.

Чиновники из японского министерства здравоохранения не желали слушать требования своих сограждан. На все воззвания матерей чиновники отвечали мантрой о контрактах с американскими фармацевтическими компаниями и сомнениях в надёжности советской вакцины. (60 лет назад фармацевтические корпорации использовали для защиты своих интересов ту же риторику, что и сегодня против Спутника V.) Японские дети умирали, становились калеками, а местное правительство защищало интересы заокеанской корпорации.

Такое поведение правительства привело к неизбежному политическому кризису. СССР уже поставлял свою вакцину в 60 стран, а японский Минздрав отказывался её применять. В итоге японские матери вышли на улицы Токио.

В 1961 году в Японии возникло общественное движение, требовавшее от властей обеспечить японцам доступ к вакцине Чумакова. Японские специалисты, побывавшие в СССР, поддерживали требования простых людей: они знали — вакцина надёжна, к тому же выгодна с точки зрения цены.

19 июня разъярённые матери ворвались в здание Министерства Здравоохранения Японии и задали чиновникам Минздрава один вопрос: «Когда будут закуплены сахарные драже на фабрике имени Марата?». У японского правительства выбор был небольшой: либо делать сэппуку, либо позвонить в СССР и попросить вакцину.

22 июня японское правительство сообщило о закупке в СССР 13 миллионов доз вакцины против полиомиелита. Первый самолёт «Аэрофлота» со сладким грузом на борту встречали в аэропорту тысячи людей. Японцы радовались, они видели в прибывшем самолёте спасение для своих детей.

* * *

Два друга, разделённые океаном, но объединённые общим делом, Михаил Чумаков и Альберт Сейбин, умерли с разницей в три месяца в 1993 году.

За десять лет до смерти в 1983 году Альберт Стейн почувствовал слабость в ногах и упал, как подкошенный, диагноз, поставленный врачами — восходящий паралич.

Михаил Чумаков отмечал, что с ослаблением его организма из-за возраста начинает просыпаться клещевой энцефалит, живущий в организме. Проведённое лечение не убило вирус, а лишь придушило. Чумаков исследовал своё состояние до последних дней. Им было выдвинуто предположение, что вирус живёт в мозгу в доле, ответственной за двигательную активность. Академик Чумаков завещал свой мозг родному институту для исследований после своей смерти. Вскрытие показало, что гипотеза Михаила Чумакова была верна.

Институт, созданный Михаилом Чумаковым, продолжает работу в наши дни, помогает бороться с новыми болезнями. Во время пандемии коронавируса Федеральный научный центр исследований и разработки иммунобиологических препаратов имени М. П. Чумакова (так теперь называется детище победителя полиомиелита) создал вакцину против «ковида» КовиВак — цельновирионную вакцинус инактивированным вирусом.

Школа вируслогов, созданная Михаилом Чумаковым, Анатолием Смородинцевым и Львом Зильбером позволяет России и сегодня оставаться одной из ведущих стран в области иммунологии.